В период с 2005 по 2008 гг. нами проводился опрос среди лиц, обращавшихся за консультативно дагностической помощью по поводу психических и поведенческих нарушений, вызванных немедицинским приемом опиатов. Среди общего числа пациентов было выявлено 38 мужчин в возрасте (М ± SD) 27,4 ± 4,3 года, которые отметили наличие у них игровой зависимости (гэмблинг) по критериям ICD-X и DSM-IV TR. Инструментом для изучения компульсивного гэмблинга послужил тест, разработанный H. Lesieur и S.Blume (1992) «The South Oaks Gambling Screen» (SOGS), где пригодность шкалы составила a = 0,69. Депрессивные проявления оценивались по шкале Бека (a = 0,84), также анализировались абстинентные проявления (Бохан Н.А. и др., 2005) на момент госпитализации (a = 0,80). Эти шкалы достаточно специфичны Sp = 98 % и чувствительны Se = 43 %. Замечено, что 44 % игроманов (И) имели судимость по сравнению с 26 % неигроманов (неИ).
Коморбидность (И/неИ) - гепатит В или/и С в анамнезе у 63/43 %; травма головы 44/40 % среди всех респондентов. Сопутствующие «химические» предпочтения, кроме опиатов - это 1-5 раз в неделю в 25 / 8 % курение анаши, но по структуре потребления других ПАВ между сравниваемыми группами отличий не выявлено.
Формы игровой зависимости - 21 % отметили, что играют в карты на деньги, 3 % делают ставки на спортивных играх; 21 % ходили в казино; 5 % лотерея или спортлото; 37 % игровые автоматы; 5 % бильярд. Надо заметить, что при этом родители пациентов не имели проблем с игровой зависимостью. Из других особенностей - 32 % пытаются отыграть проигранное на следующий день; 26 % продолжают игру, даже если реальность выигрыша маловероятна; 16 % проигрывали больше, чем предполагали; 18% отмечали, что другие люди критиковали их за азартные игры. В 8 % появлялось чувство вины. Только 16 % отмечали, что у них появляется желание прекратить увлечение азартными играми. В 11 % скрывали выигрыш от лотереи, азартных игр от близких к ним людей. В 18 % финансовый аргумент является ведущим при игре в азартные игры. Отмечались эпизоды, когда занимали деньги для покрытия проигрыша и не возвращали их 13 % респондентов. Только 8 % не выходили на работу или учебу из-за необходимости продолжать игру. В 29 % всех случаев при необходимости продолжить игру при отсутствии денег их брали у родственников, знакомых. Индекс SOGS (выраженность игромании) напрямую коррелировал с суммой проигрыша и если до 300 р. он составлял 26,3 % и шкала депрессии ШД = 13,5 ± 9,1 балла, то при ставках 3000-30000 р. SOGS = 39,5 % и ШД = 23,6 ± 11,1 балла. Однако на момент госпитализации ШД = 25,1 ± 0,5 балла (здесь и далее M ± SE). Для сравнения у лиц, не имеющих игровой зависимости ШД = 21,4 ± 0,2 балла (F = 2,1; P = 0,141). Значимы будут такие субшкалы опросника - у игроманов хуже настроение, раздражительность, чувство несостоятельности, вины, слезливость, изменение восприятия образа своего тела, ощущение потери веса, снижения либидо (P = 0,0001). Выраженность абстинентных проявлений (макс = 18 баллов), на момент госпитализации, составила 4,1 ± 0,29 балла (22 % от максимума) у других пациентов 5,47 ± 0,3 балла (30 %). Однако несколько иная картина у лиц имевших в анамнезе травмы головы и наличие судимости. У них более тяжелые абстинентные проявления, где средняя оценка составила 5,3 ± 1,6 балла, т.е. 29 % от максимума и по статистическому тесту Левена эти отличия значимы (F = 26,8; P = 0,001). Негативные самооценки, связанные с аутоагрессивным поведением, по субшкале «суицидность» (макс = 3 балла) у неигроманов 0,51 ± 0,1 балла и на 25 % могла быть выше, чем у игроманов (F = 4,4; P = 0,039), где она равна 0,38 ± 0,1 балла.
В заключении необходимо подчеркнуть, что сохраняющаяся игровая зависимость оказывает дестабилизирующее влияние на возможность достижения ремиссии и свидетельствует о формировании патологического звена влечения к психоактивным веществам на уровне кортиколимбической системы (централизация влечения) и существенном снижении возможности достижения самоконтроля. Возрастает неудовлетворенность собой, нерешительность в принятии решений, раздражительность, повышается утомляемость, появляется чувство внутренней пустоты (P=0.0001). Уровень аутоагрессивных самооценок повышался у лиц, имеющих в анамнезе ЧМТ (P=0.0001).
Комментариев нет:
Отправить комментарий