Гершанович - легенда онкологии

Вы разместили ссылку через Блогун, а теперь ее нет? Блогун заблокировал этот сайт. Требуйте возмещения средств у них. Если хотите, чтобы ссылка была восстановлена, пишите в их поддержку, чтобы разблокировали данный сайт.

На сайте не приняты дифирамбы живым классикам медицины, разве только в адрес отмечающего юбилей лечебного учреждения. Что про здравствующих гениальных докторов писать, когда на виду не только несомненные достоинства, но и лёгкие червоточины характера. Вот пройдёт время, и потомки всё расставят по местам, отметут неважное и высветят истинное. Если недостатки великой личности были излишне крупны, то забудутся нескоро, но, несомненно, забудут рано или поздно, или расскажут об этом вскользь, важно другое – след в профессии.
Сегодня российские онкологи прощаются с личностью во всех проявлениях – с Михаилом Лазаревичем Гершановичем. Нет смысла рассказывать о том, кем он был в профессии, химиотерапевты знают, остальным совсем это неважно, как неважна им онкологическая наука и практика. Но о человеке Михаиле Лазаревиче хочу рассказать, а он был настоящим питерским интеллигентом, хоть родился в рабочей семье и совсем не в Ленинграде, на Полтавщине - в черте оседлости Российской Империи.

В Ленинград его привезли четырёхлеткой, удачно сложилось со школой, хоть называлась она тогда фабрично-заводская семилетка №102 Володарского района, а сейчас это 155 гимназия Центрального района Санкт-Петербурга. В его классе училась Наталья Бехтерева, сидела на парте перед Мишей, по коридорам бегали будущие великие актёры Кирилл Лавров и Юрий Толубеев. Потом была война, как все мальчик дежурил на крыше во время налётов, хоронил умирающих на уроках одноклассников, со всеми относил трупы в холодный класс, где они лежали до весны - копать могилы зимой не было сил. Потом с матерью чуть не погиб на Дороге Жизни, в общем, жил как жили ленинградцы в блокаду.

Осенью 1942 поступил в Военно-медицинскую академию, эвакуированную в Киров. На первом курсе потерял память – сказался блокадный голод и нервное напряжение. От отчисления его спасал друг, в обмен на уборку гальюна, сдавал зачёты за беспамятного. Когда обман раскрылся, поругали и направили на излечение в нервную клинику. После память обострилась и долгие годы оставалась совершенно исключительной (поверьте автору). ВМА закончил с отличием, одна «четвёрка» по марксизму-ленинизму за соучастие в деле защиты профессора Лазарева, осуждаемого за книгу «Эволюция фармакологии» с цитатами зарубежных учёных. Уж такой был Гершанович, что несправедливости терпеть не мог и не терпел.
Потом была служба в Балтийском флоте, и звание, по-сухопутному, подполковник медицинской службы. После хрущёвского сокращения вооружённых сил начал учиться новой специальности – онкологии и стал известен за рубежом, почитаем на Родине. Он участвовал в написании всех своих полутысяч статей, никогда ни в одной работе не был «приписанным по заслугам». Он не брал с больных денег, считая это большим «свинством», говорил, что часть себя отдам даром. Он всегда говорил правду, но так, что не оскорбляло собеседника, а устремляло к улучшению. Он умел лечить так, что его пациенты жили дольше и лучше. Он проводил честные клинические исследования и никогда не врал ни в цифрах, ни в выводах, и фарма его ценила и с лёгким сердцем вверяла судьбу своего препарата.

Я тогда не была с ним лично знакома, даже не знала, что он знает меня, когда в огромном зарубежном аэропорту профессор подошёл ко мне. Подошёл, чтобы попросить прощение, что «своим участием помог» добраться до власти очень подлому человеку, который истово пытался выкинуть меня из профессии. Михаил Лазаревич сказал, что как член ВАК хотел и мог завалить совершенно никчёмную кандидатскую диссертацию имярек, но его уговорили «не портить молодому человеку жизнь». Позже, когда Гершанович понял «глубину подлости и бездарности» товарища, и завалил его докторскую, согласился не мешать друзьям прохвоста вернуть её на повторное рассмотрение.

Вот за это просил прощение известный профессор, ехавший с докладом на европейский конгресс, а очень немногих российских онкологов приглашали на трибуны престижных научных форумов. Я не знала меры участия Михаила Лазаревича в судьбе нехорошего человека, а если бы и знала, то в голову не пришло бы его укорять. Не так, так по иному, но подлый выберется на вершину власти. Но то я, а то он, он себе не мог простить невольной помощи. Потом мы встречались, как добрые друзья, хотя, я-то его обожала. Пять лет назад он перенёс инсульт, как только смог двигаться – вернулся в клинику, в своё отделение. Долго не мог внятно говорить, общался через переводчика и продолжал работать «как вол», писал статьи, закончил монографию по симптоматическому лечению. Работал до последнего дня. Ему было 89 лет.

Сейчас мне кажется, что таких людей больше нет.