2013-01-10

Эксклюзивное интервью с директором Cegedim Strategic Data Давидом Мелик-Гуссейновым

Андрей Рябов: Добрый день. Я Рябов Андрей, и сегодня у нас в гостях эксперт фармацевтического рынка, директор компании Cegedim Strategic Data в России, председатель совета по здравоохранению при общественной организации «Деловая Россия», кандидат фармацевтических наук Давид Мелик-Гусейнов. Он любезно согласился ответить на те вопросы, которые так волнуют членов нашего медицинского сообщества. Здравствуйте, Давид Валерьевич. Спасибо, что Вы нашли время уделить нам для ответов на вопросы. И первый вопрос: как Вы характеризуете сегодняшний российский фармацевтический рынок? Хотелось бы услышать ответ в параметрах: объем, рост за последние годы, прогноз роста на 2012 год, ценовые изменения и тенденции.
Давид Мелик-Гусейнов: Фармацевтический рынок, конечно же, развивается, и очень хорошо развивается, в частности, в России, потому как потребность в лекарствах все больше и больше актуализируется сегодня в нашей стране. За 2011 год мы зафиксировали его совокупный объем, то есть, все сегменты, которые складывают общее понятие «фармацевтический рынок», и государственный, и коммерческий сегмент, и этот весь объем оценивается в пределах 24 миллиардов долларов США. Средний темп роста рынка примерно 12-13%. Это очень хороший темп роста в сравнении, допустим, с европейскими моделями, с американским рынком, где рынок либо стагнирует, либо падает за счет того, что падает потребление дорогих медикаментов.
У нас наоборот, у нас ситуация гораздо лучше для фармацевтической индустрии, рынок быстрорастущий, соответственно, он крайне интересен инвесторам, потому как вложенная копейка быстрее обернется с быстрорастущего рынка, и в этой связи мы наблюдаем определенный инвестиционный бум сегодня на фармацевтическом рынке России. Практически все крупные корпорации сюда решили вложиться, построить здесь свои заводы, открыть здесь свои представительства. И это, я думаю, хорошо как для отрасли, так и для индустрии, так и для врачей, которые будут ближе к главным фигурантам фармотрасли, так и для пациентов, которые будут получать гораздо быстрее лекарства по более прогнозируемым ценам. Ну и для государства, конечно же, в том числе, потому как государство как фискальный орган, как контролирующий орган, как орган, который пытается реализовывать различные экономические проблемы, тоже в этом заинтересовано.



Андрей Рябов: Вы сказали об инвестиционной активности. Сегодня очень модное слово в российской действительности - это «фармацевтический кластер». И его, прежде всего, связывают с российскими фармацевтическими кластерами. Как вы оцениваете перспективы развития российских фармацевтических кластеров, и дождемся ли мы того момента, когда на рынок выйдут оригинальные инновационные российские препараты, или же мы всегда будем в хвосте у западной фармацевтической науки и западные фармацевтические препараты всегда будут лучше?
Давид Мелик-Гусейнов: Спасибо за вопрос. Вообще, слово «кластер» - очень модное слово. Я отношусь к этому понятию как к некому модному понятию. Мода пройдет, а кластеры останутся. Или не останутся. Пока никто не знает. Сейчас модно организовывать некие агломерации производителей на определенной ограниченной территории. И эти производители должны произвести, должны разработать, произвести какие-то инновационные препараты к какой-то фиксированной дате. Но, на мой взгляд, как построить коммунизм в отдельно взятой стране, так и произвести полноценный блокбастер фармацевтический невозможно в отдельно взятой стране. Мировая фармация на то и является мультинациональной, что она не знает границ. Вот мы сегодня, к сожалению, пытаемся выставить границы, сделать некий отечественный препарат.
Андрей Рябов: То есть, мы не стремимся к интеграции?
Давид Мелик-Гусейнов: Мы стараемся все решить вопросы локально. И это, на мой взгляд, неправильная стратегия, неправильно выбранный вектор. Более того, скажу, что мы сегодня не заглядываем в будущее, которое недалеко уже, не за горами, это 5-10 лет вперед. Ведь мировая медицина идет к тому, что сегодня или завтра расшифруют геном человека. Мы уже видим определенные попытки, успешные попытки расшифровки. И мы понимаем, что с расшифровкой генома человека мы получим индивидуальную, персонализированную медицину. И как следствие мы получим индивидуальную, персонализированную фармацию. То есть, лекарства будут индивидуально производиться под те или иные заболевания тех или иных людей, конкретных людей. И тогда надобность в этих больших площадях, надобность в технопарках сама собой уйдет. Будущее за небольшими биотехнологическими фармацевтическими компаниями. Это, может, сейчас слушается как рассказ из уст братьев Стругацких, но, тем не менее, это уже не далекий фьючерс, это уже приближающееся будущее.
Андрей Рябов: Действительно, это больше напоминает фантастику, потому что сегодня в России существует 650 фармацевтических производств. И, как свидетельствует статистика, всего лишь около 30 соответствуют стандарту GMP «Good Manufacturing Practice» («Надлежащие производственные практики»). И в то же время новый закон об обращении лекарственных средств установил крайний срок для перехода – еще одна дата, еще одна цель временная – установил крайний срок для перехода российских предприятий на стандарты GMP. Это 1 января 2014 года. Вот ваши прогнозы: насколько реален подобный переход к указанному сроку и что произойдет с существующими 650 производственными площадками?
Давид Мелик-Гусейнов: Если позволите, я начну издалека. Нужны стандарты GMP? Да, они необходимы, потому что нужно производить лекарства в определенных надлежащих условиях. Чтобы не получалось так, как получилось совсем недавно на одном из заводов, когда произвели сначала фенобарбитал, в чане помешали, не помыли лопасти, в этот чан загрузили субстанцию аскорбиновой кислоты. Произвели аскорбинку, развезли ее в детские лагеря и потом увидели 30 детей, лежащих на стационарных койках, потому что они отравились этой аскорбинкой, которая была произведена в ненадлежащих условиях.
Андрей Рябов: Но это же конкретный факт головотяпства? Или человеческий фактор, который привел к таким последствиям?
Давид Мелик-Гусейнов: Это отсутствие стандартов GMP. Элементарные стандарты, которые определяют правила работы с лекарственными субстанциями, правила работы с чистым помещением, с персоналом и т.д. Это очень дорогое удовольствие – стандарты. И понятно, что не каждая компания может себе их позволить. Это многомиллионные инвестиции. Гораздо проще и эффективнее разрушить завод, который был построен 30-40-70 лет назад, и на этом месте поставить совершенно новый завод. Дешевле это обходится. Но мы этого позволить себе не можем. Потому что если завод будет упразднен, закрыт или еще что-то, то это риски вообще потерять долю на рынке этого предприятия, и это значит оставить пациентов без определенных лекарств или их видов. Поэтому к такому отрасль, пациент, государство не готовы. Стандарты будут внедряться, но внедряться очень долго, нехотя. И вот 2014 год, который обозначен в законе как такой переломный год, на мой взгляд, это очередной этап, который потом будет продлен. Сегодня компании не спешат получать сертификаты GMP, соответственно, те компании, которые получат лицензию, допустим, в декабре 2013 года, будут иметь право производить лекарства в течение пяти лет еще без стандартов, то есть, получается, еще на пять лет мы отодвигаем этот период обязательной имплементации до 2018 года.
Андрей Рябов: Стандарты уже утвердили? Они уже подписаны?
Давид Мелик-Гусейнов: На федеральном уровне стандарт GMP не является обязательным, не является официальным документом. У нас есть отраслевой стандарт, это как раз таки та государственная норма, под которую нужно подписаться всем площадкам, и они подписываются. То есть, если хочешь иметь лицензию, ты должен соответствовать определенным требованиям этого отраслевого стандарта.
Андрей Рябов: Нормы адаптированы к России или они все же унифицированы к европейским стандартам?
Давид Мелик-Гусейнов: Они российские. Вот поэтому мы и говорим, что должны быть европейские стандарты.
Андрей Рябов: То есть, российские занижены?
Давид Мелик-Гусейнов: Да, они занижены, и существенно занижены.
Андрей Рябов: Еще раз к целям возвращаясь, было объявлено министром промышленности и торговли в докладе президенту о том, что к 2015 году 90% жизненно важных, необходимых лекарственных средств будет производиться непосредственно отечественными компаниями. Эта дата тоже может быть отодвинута, да? В случае всего, что происходит. Не укладывается в сроки, потому что задача очень глобальная, можно сказать, невозможная за такие короткие сроки, то есть, это тоже цель такая гипотетическая?
Давид Мелик-Гусейнов: На самом деле эта цель очень просто выполняется. В течение года можно произвести, воспроизвести необходимые важнейшие лекарственные препараты на российских заводах. Но есть такое понятие, как патент. И многие компании, которые сегодня присутствуют в сегменте необходимых важнейших лекарственных средств, - это инновационные компании, имеющие патенты на свои лекарственные разработки. Можно поступить, как поступил Китай. Они берут препарат, входят в его молекулу, смотрят, из чего состоит эта молекула, изымают из молекулы какую-то частицу, не являющуюся критически важной для свойств препарата, заменяют ее какой-то другой частицей, и получается другая молекула на выходе. И тем самым Китай обходит действие мирового патента и выпускает так называемый миту-препарат. Он как бы оригинальный, но он скопирован в 99% от того оригинала, который появился раньше. Вот в России предлагается некоторыми такими инициаторами похожая схема. На мой взгляд, это не совсем корректная схема, это утопичная схема, потому что мы здесь в режиме догоняющих находимся. Мы догоняем то, что уже было кем-то произведено. Но мы не задумываемся в отношении того, как же мы будем удивлять и себя, и мир. А удивлять чем? Инновационными препаратами. Реально инновационными препаратами. У нас сегодня есть прорывные разработки в некоторых областях. Это иммунология, это вирусология, это антибактериальная терапия. Надо просто этим отраслям хоть немного помочь со стороны государства, как-то на них обратить внимание. Никто не просит ведь деньги прямые. Никто не говорит, мол, дайте нам миллиарды. Никто этого не просит. Сделайте условия просто, создайте эти условия. В виде налоговых каникул, в виде повышения квалификации, в виде каких-то технологий, которые освобождены от уплаты НДС. Вот чего просит сегодня инновационный бизнес российского производства, российского разлива.
Андрей Рябов: Вот о прорыве вы говорили, слово это употребили. Сейчас очень многие говорят о необходимости реформировать здравоохранение, а вы осенью накануне дня фармацевтического работника в своем блоге написали о необходимости реформировать фармацевтическую отрасль. И выделили 7 шагов, которые, по вашему мнению, могли бы такой прорыв в отечественной фармацевтике совершить. От кого сегодня в первую очередь зависит, чтобы такой прорыв произошел?
Давид Мелик-Гусейнов: В первую очередь от верховного отраслевого ареопага. Я имею в виду федеральный минздравсоцразвития, его ключевых персоналий. Все-таки мы понимаем, что все процессы, особенно стратегические процессы, запускаются именно в этом ведомстве. Но не все зависит, конечно же, от регуляторов. Мы забываем, что от самих участников отрасли тоже многое что зависит. И, пользуясь таким случаем, общаясь с вами, хотел бы призвать участников и фармацевтической, и медицинской общественности быть более активными в проявлении своей общественной, профессиональной позиции. Объединяться в соответствующие отраслевые объединения, ассоциации, пытаться выстраивать диалог с властью. Ведь что происходит сегодня? Спускается сверху какой-то закон, мы все недовольны: вы и я, зрители. Понимаем, что он будет сложен, что он будет противоречив, можно его истолковывать по-разному. Но всего единицы пытаются этот закон каким-то образом публично обсудить, публично вызвать на диалог тех, кто этот закон разрабатывал. Это всего единицы.
Андрей Рябов: А почему он на стадии закона не протестирован настолько участниками рынка, чтобы потом, постфактум, после его принятия, нужно было поднимать волну протеста?
Давид Мелик-Гусейнов: Может, я сейчас крамольную вещь скажу: не с кем разговаривать. Даже в период подготовки закона вот есть сегодня в портфеле Минздрава проект определенный, который они прорабатывают. Часть вывешивается на сайте Минздрава, часть пока еще в стадии предварительного обсуждения находится. Но посмотрите, что пишут даже на те проекты, которые выкладываются на сайте Минздрава. Ведь там конструктива всего 0,1 от необходимых каких-то идей, от того, что действительно требуется разработчику. Я не обвиняю ни в коем случае никого, кто принимает участие, в его незнании, в его каких-то амбициях, которые он хочет проявить на федеральном уровне, засветившись на сайте в качестве комментатора. Я просто считаю, что если мы хотим что-то менять в этой стране, мы должны быть проактивны. Не ждать, когда за нас напишут этот закон, а сами инициировать эти законы. Ведь сегодня фармацевтические компании начинают переживать в России определенную ломку своих стереотипов. Сегодня фармацевтические компании пытаются в опережающем темпе решать проблемы, которые завтра, послезавтра будет регулировать федеральный закон. В частности, вопросы, связанные с отношениями фармкомпаний с врачами. Ведь эти вопросы во многих компаниях были решены еще 3-5 лет назад. И сегодня, с 1 января вступил в силу закон, который организовал так эти отношения между фармацевтическим сообществом и врачами. И те фармкомпании, которые 5 лет назад этим задумывались и озаботились, не претерпели никаких существенных изменений. У них не было проблем с адаптацией к этому закону.
Андрей Рябов: Раз уж вы затронули 323-й федеральный закон, то мой вопрос, Давид Валерьевич, как раз. Вы, наверное, сейчас много встречаетесь с фармкомпаниями. Безусловно, вас, как эксперта фармацевтического рынка призывают дать правильный совет. Вот ограничения, которые наложил данный закон на работу с врачами и своего рода запрет медицинского представителя посещать врачей в течение рабочего дня. Какой путь изберут фарм.компании, как они выйдут из данного положения? Есть ли рецепт готовый для них? Как они сегодня видят, как продолжать свою деятельность по продвижению рецептурных препаратов?
Давид Мелик-Гусейнов: Я хоть и получил фармацевтическое образование и очень часто общаюсь с фармацевтической индустрией, я считаю, что норма, которая прописана в законе, нормы, регулирующие эти отношения, - необходимые нормы. Чего греха таить, подкупают врачей некоторые фарм.компании. Есть такое. Выписывают на бланках какой-то фарм.компании медикаменты, направляют в соответствующие аптеки купить именно в этой аптеке препараты? Да, это есть. Это есть и в Москве, и в Санкт-Петербурге, и в других городах и селах. Это нужно было каким-то образом регулировать. Во всех странах мира эти отношения отрегулированы, и уже давно отрегулированы. Россия была единственной страной, где пока эту тему активно не обсуждали. Но точка кипения была пройдена. Первое лицо в государстве сказало, что это необходимо отрегулировать, и это было сделано. Надо сказать, что сделано настолько либерально, насколько это было возможно. Вот если сравним регулирующую норму Великобритании, Франции, той же самой Польши.
Андрей Рябов: Там не разрешено медпредставителям посещать?
Давид Мелик-Гусейнов: Там гораздо больше ограничений. Там разрешено, но эти ограничения настолько сложны в выполнении, что медицинский представитель может в день посетить максимум одного-двух врачей. У нас сегодня эти нормы, которые вступают в силу с 1 января текущего года, позволяют, как и ранее, как и год назад, пять лет, посещать пять, десять врачей в течение рабочего дня. Кроме того, этим законом не запрещено, допустим, проводить обучающие мероприятия.
Андрей Рябов: Я извиняюсь, я уточню. Так все-таки в течение рабочего дня им не запрещено?
Давид Мелик-Гусейнов: Не запрещено. Врачей можно посещать в течение рабочего дня на рабочем месте, но при устном или письменном согласии администрации этого ЛПУ. Либо главного врача, либо начмеда, который отвечает за организацию лечебного процесса. То есть, если медицинский представитель пришел хотя бы раз к главному врачу и спросил его разрешения в плане посещения врачей, и главный врач дал добро на это, то медицинский представитель может посещать в любое время соответствующего врача.
Андрей Рябов: То есть, раньше они могли избежать контакта с главным врачом, заходить в поликлинику как в родной дом, ходить по кабинетам, по коридорам и делать, что им заблагорассудится?
Давид Мелик-Гусейнов: Да.
Андрей Рябов: Сейчас они должны получить разрешение, и может быть, главный врач предложит другую форму работы с врачами? Может быть, он предложит пятиминутку, утреннюю конференцию, вечернюю конференцию?
Давид Мелик-Гусейнов: Да. Ведь это же хорошая была практика в советское время. Сейчас привыкли ругать советскую систему здравоохранения, но ведь там было очень много умных вещей сделано. Почему нельзя этот опыт брать и переносить его в нашу действительность? Да, пусть проводятся мероприятия. Зачем медицинский представитель будет ходить по конкретным врачам – Иванову, Петрову, Сидорову, когда их можно в одном месте собрать и их в течение получаса образовать, то есть, каким-то образом дать им новые знания? Ведь это было же сделано в советское время. Почему мы это не можем сейчас реализовать? И, кстати, многие фарм.компании сегодня несколько корректируют свою информационную деятельность, не отказываясь, конечно, но уменьшая веерное покрытие медицинскими представителями конкретных врачей, фокусируют свою активность на проведении мероприятий познавательного, информационного характера.
Андрей Рябов: А последуют ли сокращения штатов медицинских представителей в количественном отношении?
Давид Мелик-Гусейнов: Не думаю. Дело в том, что мы сравниваем сегодня статистику по России по количеству медпредов со статистикой Великобритании, где законы гораздо жестче, повторяю, чем в России, и там количество медицинских представителей на количество врачей гораздо выше, чем в России. То есть, у нас еще есть определенный потенциал к росту количества медицинских представителей. Ведь усложнение доступа к врачу говорит нам о том, что просто нужно будет больше рук и ног достучаться и добежать до этого врача. Если сегодня 1 медпред посещает 10 врачей в течение дня, а будет посещать 5 врачей, то оставшихся 5 врачей должен будет посетить другой медицинский представитель.
Андрей Рябов: Или они должны реформировать свою деятельность. Как вы правильно сказали, можно охватить гораздо большее количество врачей, и они действительно придут целенаправленно послушать о новом препарате, нежели они будут отвлекаться и знать, что у них очередь в коридоре больных. А им нужно выслушать информацию и успеть всех больных принять. Либо, наверно, существуют и другие способы. Какое ваше мнение о проблемах информационного обеспечения врачей в плане новых каких-то потоков информационных? Это я имею в виду и Интернет, и научные базы, как просветительский инструмент. Как вы считаете, наверно, и деятельность медицинского представителя может быть интегрирована в этот Интернет-процесс, и тогда донесение информации будет с наибольшим покрытием, с наибольшей эффективностью?
Давид Мелик-Гусейнов: Очень хороший вопрос. И, наверно, правильно, что он звучит в такой интернет-дискуссии, потому что сегодня, к сожалению, врачи не дружат в подавляющем большинстве с Интернетом. Потому что контингент 50 плюс - это доминирующий контингент во врачебном сообществе. Надо сказать, что в крупных городах ситуация получше, в Москве в частности, в Санкт-Петербурге, в Екатеринбурге до 60% врачей Интернетом пользуются в своей практике. Есть специальности, которые без Интернета не могут, допустим, онкология. Там 100% врачей пользуется Интернетом. А есть специальности, где наоборот Интернетом даже пренебрегают. Это педиатрия, это ЛОР врачи, где не очень любят пользоваться Интернетом по разным причинам – в силу возраста, в силу навыков, в силу, возможно, просто отсутствия какого-то интереса к этой теме. Я думаю, за Интернетом в любом случае будущее. И галопирующими темпами Интернет будет проникать в наше сознание, и врачи здесь не будут исключением. Надо сказать, что те врачи, которые уже сегодня пользуются Интернетом, их капитализация на рынке, их ценность как врачей существенно выше всех остальных, которые до этого еще не добрались. Ведь можно читать и научные издания, можно читать и какую-то периодику, можно общаться и с медицинскими представителями в том числе. Скажу, что по данным компании TNS Gallup Интернет в общей копилке всей рекламы (условно) растет на 50-58%.
Андрей Рябов: То есть, это просто проникновение Интернет-рекламы значительно опережает сейчас все: и телевизор, и другие медиа-средства.
Давид Мелик-Гусейнов: Я думаю, что для фарм. компаний это очень удобный инструмент. Дешевле обходится, чем разместить рекламу на телевизоре, чем запустить медицинского представителя в какое-нибудь село, куда ехать всего 2-3 дня нужно на перекладных. Поэтому Интернет однозначно будет способствовать улучшению коммуникации между врачебным и фармацевтическим сообществом, но здесь тоже нужно иметь определенные фильтры, потому что Интернет по большому счету сегодня в мире так говорится, что это большая помойка. Самое главное, чтобы врачу не достался тот ресурс, который реально принесет плохую информацию, ненадлежащего качества информацию. И вот такие проекты, как ваш, наверно, я думаю, что также призваны решить проблему такого доступа. То есть, стать ситом, через которое будет проходить самое ценное - проверенная, валидная информация доврачебного сообщества.
Андрей Рябов: Спасибо Давид Валерьевич. Мы очень дорожим чистотой нашей аудитории. Это врачебная аудитория и как ни хорошо мы относимся к пациенту, как к другой стороне такого явления, как заболевание, тем не менее, мы создали наше сообщество как сообщество профессионалов, чтобы врачи могли общаться внутри, обсуждать проблемы различные, делиться опытом. И в то же время, чтобы та информация, которая попадала врачу в нашем Интернет сообществе – это та информация, которая предназначена именно для специалиста, и она не должна попадать к пациенту, что очень важно.
Я сейчас хотел бы вернуться к некому негативному аспекту, очень хорошо мы поговорили по новым каналам продвижения информации, а сейчас хотелось бы вернуться к негативным явлениям. И негативные явления, связанные с госзакупками. В прошлом году было очень много нареканий со стороны правоохранительных органов, в том числе, и к западным кампаниям, по проведению госзакупок, и к Министерству здравоохранения в том числе. Как вы видите, какие выводы были сделаны и чего нам не удастся избежать в 2012 году, или он нам принесет полную прозрачность и больше таких масок - шоу, проверок со стороны правоохранительных органов мы не будем ждать?
Давид Мелик-Гусейнов: Наивно полагать, что мы победим коррупцию. Мы не победим никогда, она есть и в США, и в Европе с ней борются. И в нашей стране, особенно в такой неспокойный экономический и политический период, коррупция не просто процветает, она уже такая «махровая» стала. И действительно, есть случаи, когда закупается либо медицинская техника, либо лекарственные препараты в разы, превышающие все разумные и неразумные ценовые величины. Есть откаты, все это есть, не надо это скрывать, об этом нужно говорить. Но как с этим бороться? Здесь, мне кажется, должен, во-первых, сам бизнес выступать за правильные, открытые правила игры. И многие фармацевтические компании, например, уже имплементировали в свою деятельность, так называемые, «комплаенс» требования. Требования, которые запрещают давать взятки, которые запрещают коррумпировать чиновников, какие-то отношения иметь, вступать в них. Такие компании единицами сегодня на рынке представлены, но эти требования настолько жесткие, что вплоть до увольнения сотрудника стоит вопрос, если хоть эта тема начинает даже звучать, не говоря уже о ее применении.
Что касается всей оставшейся индустрии, если этот процесс будет затягиваться, то, конечно же, государство будет вынуждено подключать силовой ресурс. Понятно, что будут «маски-шоу», проверки, но мы сегодня находимся в периоде перехода, к федеральной контрактной системе. 94-ый закон постепенно уходит в прошлое. Мы понимаем, что он не совершенен, что много очень двусмысленности в нем. И вот федеральная контрактная система, которая сейчас активно разрабатывается в правительстве, она позволит во многом решить проблемы такой коррупционогенности, коррупционоемкости системы здравоохранения.
Андрей Рябов: Вы очень активный человек и очень занятой. Наверное, поэтому нам большой труд был договориться о встрече, мы очень благодарны, что вы нашли время с нами встретиться. Вы признанный эксперт в области фармацевтического рынка, вы занимаете активную жизненную позицию – не случайно вы возглавляете Совет по здравоохранению при «Деловой России». Поделитесь, пожалуйста, своими личными планами. Вы еще к тому же и директор компании. Может быть, у вас какие-то проекты интересные на этот год или на ближайшие годы. Может быть, какие-то проекты, связанные с развитием фармацевтического рынка. Какие ваши личные планы на ближайшее время?
Давид Мелик-Гусейнов: Спасибо за такое доверие, которое вы оказываете, в частности лично мне. Меня очень часто спрашивают, в том числе и журналисты: «Ты руководишь компанией аналитической, которая занимается статистикой по фармацевтическому рынку, по медицинской отрасли. Зачем тебе заниматься лоббизмом?» Мы вкладываем в слово «лоббизм» пока только хорошее. Я считаю, что лоббизм - это хорошо. Нормальный, полноценный лоббизм здравых идей – это хорошо. Это не махровый лоббизм, когда чемодан занесли в кабинет и решили все вопросы. Нет, полноценный диалог, убеждения, с определенными аргументами, - это хорошо. «Зачем ты занимаешься лоббизмом?», - мне говорят. Во-первых, я гражданин этой страны. Во-вторых, у меня есть семья. У меня и родители, и родители моей жены пользуются услугами этой системы здравоохранения и, надо сказать, очень часто пользуются по факту своего здоровья. И я, когда вижу, что их обманывают, что их не лечат, а делают вид, что лечат. Там тяжелые заболевания, мы пытаемся способствовать, чтобы хотя бы поддержать в определенном режиме здоровье одного из родителей. Я вынужден снимать трубку, звонить своим друзьям, звонить в Минздрав региональный, звонить в федеральный Минздрав, просить чиновников как-то помочь, какую-то квоту выбить. Да, у меня есть такие связи, и я для своих родителей это сделаю, в любом случае, потому что это самое близкое, самое ценное, что у меня есть. Но в то же время я вижу, что существуют другие люди, которые не могут таким блатом (давайте называть вещи своими именами) воспользоваться. И чтобы они могли получить качественную услугу, чтобы они не лежали в коридорах, чтобы они пользовались современными инновационными препаратами, мы пытаемся статистику, которую получаем в рынке, в медицине, читать, интерпретировать и учить, как читать и какие прогнозы на ней строить. Ведь сегодня самая большая проблема в системе здравоохранения ни менеджмент, ни финансирование. Финансирование достаточное. Поверьте, его достаточно сегодня.
Андрей Рябов: 14,2% финансирование здравоохранения – этого достаточно?
Давид Мелик-Гусейнов: При существующем потреблении его достаточно. Просто воруют, очень много воруют по пути распределения этих финансовых потоков. Так вот, самая главная проблема – это отсутствие полноценной статистики. И вот чем мы будем заниматься в ближайшие годы – это улучшение статистического оснащения системы здравоохранения. Это интеграция IT соответствующих решений. На уровне стационара, на уровне региона, на уровне федерального центра. Это сбор полноценной статистики. Не ту, которую сейчас собирает Росстат и к которой доверия очень-очень мало. А полноценной, независимой статистической базы, на которой можно делать реальные прогнозы. Что сегодня происходит? Собрал, допустим, пенсионный фонд или Росстат статистику по льготникам. Под это количество завезли n-ный объем лекарств в субъект федерации на год. И вдруг выясняется, что в августе месяце этих лекарств не хватает, они закончились. Как такое могло произойти? Это все статистика. Надо правильно рассчитывать свои возможности, нужно правильно рассчитывать финансовые обязательства, вот тогда многие проблемы будут решены. То, что денег достаточно – да, достаточно. Сегодня, к примеру, приведу яркую цифру, что 40% госпитализаций в стране носят не медицинский, а социальный показатель. То есть, люди ложатся в больницу, чтобы получить бесплатно медикаменты, чтобы поесть даже (в некоторых случаях) в стационаре. То есть, они вынуждены это делать, потому что в амбулаторном режиме они эти лекарства не получат. Они еду тоже, возможно, вряд ли получат. 40% госпитализаций – это те люди, которые спокойно могли бы получать лекарства в амбулаторном режиме: прийти к врачу, он выпишет официальный рецепт в поликлинике, прийти в аптеку и либо купить, либо по льготной программе получить рецепт. Но этого же не происходит.
Андрей Рябов: Это же неразумно потраченные деньги. Я слышал, что мы в этом плане сильно отличаемся в сторону более продолжительного нахождения человека в стационаре, чем на самом деле это нужно, или чем это принято в развитых странах Европы. То есть, человека не надо держать просто в стационаре, чтобы давать ему манную кашу. Он уже вполне может долечиться дома.
Давид Мелик-Гусейнов: Тут проблема в том, что в России практически отсутствует реабилитационная медицина. То есть, острые состояния мы снимаем хорошо, с ними боремся, а вот как вывести человека, как увеличить период ремиссии, если это хроническое заболевание, вот здесь все очень плохо. Ни специалистов нет, ни соответствующих коек под дальний профиль ЛПУ не рассчитывает. Есть санаторно-курортное лечение, но все-таки оно не соответствует полноценно программе реабилитации, особенно сложных заболеваний. Поэтому каких-то специальностей реально очень много в стране, каких-то специальностей у нас сегодня недостаточно. На то, наверное, мы и идем в эту политику, пытаемся донести свои здравые идеи (как нам кажется, здравые) до регуляторов, чтобы эти проблемы – пусть небольшое количество, пусть это будет теория мелких дел, мелких шагов, - но они будут реализованы.
Андрей Рябов: Я хочу пожелать вам в этом новом 2012 году, чтобы то направление, которое вы избрали, то есть, такой позитивный лоббизм, для решения проблем, углубления статистических анализов, направленных на то, чтобы сделать правильный управленческий вывод и правильно направить решение в нужное русло, принесли желаемые результаты. Спасибо вам больше и всяческих вам благ.
Давид Мелик-Гусейнов: Спасибо. Не болейте.
Андрей Рябов: Спасибо.

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Related Posts Plugin for WordPress, Blogger...